Интересные факты о глинке, Uudelleenohjausilmoitus
Смоленская крепость. Подвиг костромского крестьянина был созвучен беззаветному героизму русских людей в борьбе с наполеоновскими полчищами. Узнать больше.
В тридцати метрах текла обмелевшая Перерытица. Со второго этажа соседского дома — он почему-то сохранился, когда перед уходом немцев выгорела вся набережная — глазели на нас, навалившись на подоконник, тетки в белых халатах. Мы выглядели странно: сгорбленная старушка, нанятый нами мужичок с двумя лопатами на плече и я — подросток в форме нахимовца. Сквозь бурьян проглядывал гранит фундамента, обозначая периметр того дома, в котором я когда-то родился.
То, что бабушка и отец зарыли под верандой, когда в мы побежали от немцев, лежало в земле уже девять лет. Красномедную гусятницу со столовым серебром и завернутую в клеенку толстую пачку сгнивших облигаций мы выкопали к середине дня, а потом до самого вечера бабушка заставила нас искать в земле еще что-то. Лишь в сумерках была обнаружена изъеденная ржавчиной круглая никелированная коробочка….
Последние остатки нашей Старой Руссы мы везли туда, где бабушка теперь жила: в ленинградскую квартиру дяди.
Это был мешок серебра. Правда, в году это мало чего стоило, а для меня и вообще ничего не означало…Вторую гусятницу с серебром тогда так и не нашли…». Напомню читателям, что Владислав Михайлович Глинка, чьим именем обозначен дом на Перерытице, Заслуженный работник культуры РСФСР, советский историк и писатель, родился 19 февраля года. Семейную традицию военной карьеры Владислав Глинка продолжил как военный историк. Но сначала, в 16 лет, он попал добровольцем в Красную Армию. Затем, в году окончил юридический факультет Ленинградского университета.
Однако работа юристом его не привлекла — он стал экскурсоводом, научным сотрудником, работая в Гатчине, Петергофе, Царском селе, Шереметьевском фонтанном доме, Русском музее. В годы блокады Ленинграда Владислав Глинка был санитаром в эвакогоспитале и хранителем коллекции музея Института русской литературы.
Чудом остался в живых, перенеся долгие месяцы голода и холода в блокадных условиях. Главный хранитель Отдела истории русской культуры Государственного Эрмитажа с года, он несколько десятилетий проработал в Эрмитаже и даже одно время жил в здании Эрмитажного театра. Тяготея к истории военного обмундирования, Владислав Глинка стал специалистом в этом вопросе, разработал комплексную методику атрибуции живописных изображений обмундирования, вооружения и военных наград.
Он был консультантом 16 художественных фильмов, в том числе картины «Война и мир» Сергея Бондарчука, и более 30 спектаклей на исторические темы. Консультировал Александра Солженицына, когда тот писал «Август го». Широкую известность получили его романы и повести, среди которых есть произведение, посвященное событиям эпохи военных поселений в Старой Руссе — «Старосольская повесть».
Писатель…, — вспоминал о своем дяде Михаил Сергеевич Глинка. Глинке, то слов этих явно не хватает. Глинке было свойственно еще одно, может быть самое главное и ценное, качество насыщенного редкостными знаниями специалиста — дар щедрой, бескорыстной, радостной их отдачи. И художники, писатели, артисты, режиссеры, музейные работники, наконец просто читатели знакомые и незнакомые , которым хотелось что-либо из прошлого узнать или уточнить, многие десятки лет писали, звонили, приходили к Владиславу Михайловичу Глинке.
Число людей, которые пользовались его знаниями, как пользуются справочниками, книгами, архивами, — огромно…». К сожалению, после революции года на протяжении тридцати лет семью Глинок и большую часть родни «разметало, расплющило». Кто расстрелян в Белорусии, кто сгнил в лагерях, кто заколот в санитарном поезде врангелевского тыла под Перекопом, кто погиб на фронте… «Все шло к тому, что мы с сестрой, если бы и уцелели, то не знали бы, кто мы такие и откуда.
Так бы, наверно, и случилось, если бы нас не усыновили дядя и его жена»,- записал М. О своем незаурядном дядюшке усыновленный племянник, литератор Михаил Сергеевич Глинка, также родившийся в старорусском доме на Перерытице, написал в комментариях и предисловиях в книге «Хранитель», выступив наряду с Георгием Вадимовичем Веленбаховым , учеником В.
Глинки, в роли автора-составителя. Эта работа открыла книжную серию «Хранитель», выходящую с года в Государственном Эрмитаже. Лауреат Царскосельской художественной премии года — за два первых тома этой серии, Михаил Сергеевич Глинка еще и состоявшийся писатель-маринист. Опера «Жизнь за царя»: эксклюзивная постановка с участием коллективов Тюменской филармонии и солистов Новосибирского театра оперы и балета. Читайте также. Тюменская филармония Отмена. Тюменская филармония.
Версия для слабовидящих. Каратыгина е гг. Брюллова сидит , Я. Яненко, М. Глинки за фортепиано , Н. Кукольника и И. Поливанова сидит на стуле. Все права защищены. Никакая часть данной книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме без письменного разрешения владельцев авторских прав. Это мнение, явно присвоенное из многочисленных литературно-музыкальных источников Интернета, может служить доказательством того, что имя Михаила Ивановича Глинки вписано в современный информационный и культурный поток.
Как и почти лет назад, он является той фигурой, от которой отсчитывается история русской музыки современного периода. Михаил Иванович Глинка — считается первым национальным композитором, основателем русской композиторской школы и творцом, получившим высокий статус классика.
Но парадокс в том, что его имя более известно, чем его музыка. Лишь профессиональные музыканты обращаются к его сочинениям регулярно. Она является обязательной частью программы отечественного музыкального образования. В репертуаре симфонических коллективов можно встретить «Камаринскую» на народные темы, аристократичный «Вальс-фантазию» и две эффектные Испанские увертюры.
Но звучат они на концертной эстраде редко. Теперь с трудом можно найти российские театры, где постоянно идут оперы Глинки «Жизнь за царя» и «Руслан и Людмила» одна из редких премьер — постановка semi-stage в московском театре «Новая опера» в октябре года.
Лишь в Мариинском театре в Санкт-Петербурге, где исполнение русской классики считается важной миссией, оба сочинения регулярно оживают на сцене. Интересную фортепианную музыку плохо знают даже профессионалы.
По сути, эти сочинения — настоящая музыкальная русская экзотика, которую еще предстоит открыть. Застывший в прошлом образ национального классика, создателя первой национальной оперы, остается за пределами интересов современного молодого слушателя, который, может быть, знаком лишь с двумя-тремя его романсами.
За рубежом музыка Глинки известна профессионалам, которые уважительно слушают ее, но чаще всего относят к направлению национального романтизма, в рамках которого формировались разные национальные локальные школы [1]. А значит, и значение Глинки не выходит за рамки русской музыки. Парадокс сегодняшних рецепций, то есть современных оценок и восприятия, не отменяет его славы, которая сопровождает его имя на протяжении более чем двух веков. Эта слава гремит и сегодня, но именно под ее воздействием были деформированы исторические факты, связанные с фигурой Глинки, что породило в публичном пространстве множество мифов о нем.
Наверное, ни один другой композитор в русской истории не был объектом столь настойчивого и тотального мифотворчества. Современники пользовались прямыми отсылками к греческим мифам. Михаила Ивановича называли русским Орфеем, что запечатлено, например, в шутливом акростихе, который был сочинен одним из его друзей. Композитора называли то «отцом русской музыки», то ее «солнцем» [3].
Его последователи — например критик Владимир Васильевич Стасов и композиторы кружка «Могучая кучка» — считали Глинку поборником идеалов «народничества». Эта философия в их более поздней интерпретации х годов подразумевала идеализацию крестьянского искусства и требовала изоляции от всяких иновлияний. В этот образ они вкладывали собственное представление об идеале искусства, но он имел мало общего с реальной личностью музыканта. Каждый из его современников видел «своего» Глинку [4].
Его образ менялся также в зависимости от идеологического курса страны, так как Глинка был навсегда и бесповоротно включен в дискурс власти. В советское время принято было героизировать и идеализировать композитора, что шло еще из традиций биографики XIX века [5]. Глинка в этих работах является жертвой «деспотического гнета последних лет царствования Николая I» [6]. Он показывался как «реалист», воплощающий требования правдивого отражения действительности [7].
Однако помимо героических представлений вокруг Михаила Ивановича возникали антимифы. Его часто «низвергали» до уровня простого человека, страдающего от различных слабостей и пороков.
Читая воспоминания, например литератора Павла Михайловича Ковалевского или Авдотьи Яковлевны Панаевой, можно представить себе взбалмошного, болеющего и неприятного человека. Позже, ознакомившись с «Записками» композитора и с его рукописями, Петр Ильич Чайковский, восхищаясь его музыкальным гением, сокрушался по поводу его характера: «Глинка гений, — но ведь он был чистейшим дилетантом и его Nachless то есть наследие.
В последующие годы Глинку будут называть «Обломовым», «барином», деятели раннесоветской культуры обвиняли его в лени и неоправданном сибаритстве [9]. Причин подобных негативных оценок было множество — и непонимание эпохи, в которой жил музыкант, и глобальные государственные идеологические задачи, под которые подыскивались подходящие кумиры, и культурно-исторические метаморфозы.
Немаловажен и психологический фактор, о котором размышлял Александр Сергеевич Пушкин в письме другу Петру Андреевичу Вяземскому в ноябре года: «Толпа жадно читает исповеди, записки etc. При открытии всякой мерзости она в восхищении. Он мал, как мы, он мерзок, как мы! Врете, подлецы: он и мал и мерзок — не так, как вы — иначе» [10].
Глинка стал восприниматься больше как культурный герой в истории России, чем композитор, чья музыка постоянно воспроизводится в актуальном музыкальном пространстве и востребована слушателями. Существует представление, что биографии известных людей, как и учебники, нужно переписывать раз в 50 лет.
За это время происходит смена научных парадигм, открываются новые факты и документы, что позволяет уточнять и заново выстраивать образы прошлого. В серии «ЖЗЛ» выходило несколько биографий Глинки, последняя из них была выпущена в году. С этого момента прошло почти 70 лет. Значительный временной разрыв и накопленный за это время багаж открытий, мнений и фактов подтверждает актуальность новой книги о Михаиле Ивановиче Глинке, которая продолжит повествование об этом герое в известной линейке книг.
Главная цель новой биографии — выявить мифы о Глинке, по возможности развенчать их, найти причины их появлений и предложить новые системы аргументации, позволяющие приблизиться к пониманию этой личности, его поступков и суждений. Хочется, чтобы читатель прошел жизненный путь вместе с главным героем и удивился, с одной стороны, уникальности его судьбы, а с другой — причастности к истории страны и всей эпохи.
Каждое историческое событие или явление — от восстания декабристов до распространения железных дорог, так или иначе, влияло на его решения и поступки.
Еще одна цель этой книги — воссоздать эмоциональную жизнь Глинки, его мировоззрение и внутреннюю мотивацию. Все это образует уникальный внутренний мир художника.
Внешняя канва его жизни — учился, путешествовал, женился, сочинил и т. Но простое перечисление фактов не дает нам понимания.
Нам, читающим о Великих и познающим Великих, всегда хочется приоткрыть тайну их личности, понять ее, распознать «механизмы» творчества и объяснить их поступки. В случае же с музыкантом подобное «открытие» личности творца позволяет более точно понимать и слышать его музыку, которая является и его субъективным дневником, и чем-то намного большим — универсальным искусством, говорящим на понятном всему человечеству языке.
Как замечал Одоевский: «Материалы для жизни художника одни: его произведения. Будь он музыкант, стихотворец, живописец, — в них найдете его дух, его характер, его физиономию, в них найдете даже те происшествия, которые ускользнули от метрического пера историков» [11].
Биография Глинки представляет интерес не только для ценителей музыки, но и для всех, кто интересуется прошлым России и Европы. Его жизнь — это истории русского языка, философии, политических систем, развлечений, театров, гастрономии, медицины и многого другого.
Жизнь Глинки позволяет открыть повседневный мир русского общества периода —х годов с его традициями брака, семьи, наследования, устройства и распорядка дня, образования и манер поведения. В книге воссоздается то, что он мог видеть, слышать и читать в разных странах, путешествуя по Европе, так что перед нами открывается картина жизни всего европейского мира XIX века. Создать новую биографию Глинки, с одной стороны, просто, ведь сохранилось множество воспоминаний современников и исследований последующих эпох, а с другой — в них как раз и создавались мифы, транслируемые из поколения в поколение.
Даже собственные воспоминания Глинки, озаглавленные бесхитростно «Записки», он создавал в конце жизни, с по год, и оттого многие факты и описанные им события потеряли свою достоверность и точность [12]. Однако за последние 20 лет в российской и зарубежной науке о Глинке появились новые исследования, в которых произошли значительные переосмысления и сделаны открытия. Кульминацией интереса к наследию композитора стало его двухсотлетие, которое отмечалось в году, когда вышло несколько важных книг о нем, прошли научные конференции, постоянно звучала его музыка.
Большое значение имеют многочисленные выпуски Новоспасских сборников, издаваемых по итогам конференций в Музее-усадьбе М. Действуют общедоступные площадки для трансляции новых научных достижений о русской истории — это интернет-ресурсы «Арзамас», «Постнаука» и «Лекториум». Вся эта обширная современная научная гуманитарная база, сформированная русскими и зарубежными исследователями, позволяет по-новому взглянуть на личность и творчество Глинки.
Книга опирается на историко-культурный и контекстуальный подходы, которые предполагают описание истории, быта, всей среды, в которой творил художник. Вместо того чтобы «накладывать» на его музыку и личность новые, современные «ярлыки» и определения, мы попытаемся проникнуть в мировоззрение эпохи и через него — в мировоззрение композитора.
В качестве более точных исторических свидетельств, чем жанр воспоминаний, используются письма Глинки и его современников. Правда, многое из его эпистолярия считается утерянным. Сестра композитора — Людмила Ивановна Шестакова — указывала, что письма зачастую уничтожали сами родственники как неинтересные или способные повредить репутации композитора [13]. Письма Глинки, его корреспонденция и документы цитируются в основном по полному собранию его сочинений: Глинка М.
Полное собрание сочинений: Литературные произведения и переписка: В 2 т. Документы; 2 б : Письма — годов. Ляпунова, А. Некоторые письма сверены с автографами. В случае если не указывается печатный источник, цитирование осуществляется по автографу. Чтобы понять, кто создавал мифы о Глинке и как они «приживались» в русском обществе, использована методология такого направления исторической науки, как «публичная история» public history , исследующая способы репрезентации истории в публичных практиках, например в СМИ [14].
Сам Глинка чрезвычайно трепетно относился к тому, как его будут воспринимать и встречать в обществе. Он — когда-то сознательно, а когда-то бессознательно — выстраивал свои образы, «конструировал» себя и свою биографию, часто инициировал публикации о себе в прессе.
В книге используются выдержки из статей в газетах, журналах и альманахах того времени особенно статьи в газете «Северная пчела», являющейся самым читаемым русским изданием в эпоху Глинки.
Они выдерживают проверку временем, так как были написаны непосредственно в момент происходящих событий. Этот блок информации позволяет нам понять восприятие и оценки современников, определяющие успех или провал премьер, исполнителей и композиторов. Все выдержки из периодических изданий эпохи Глинки выверены по первоисточнику если не указано иное.
Визуальные материалы, опубликованные в книге, взяты из открытых источников, в том числе из книг и журналов, изданных в XIX — начале XX века. Некоторые фотографии с современными видами достопримечательностей в Смоленске и Новоспасском сделаны Денисом Викторовичем Лобанковым, он также помогал в подборе иллюстративного материала. Переводы с французского и немецкого языков приводятся по изданным материалам, в некоторых случаях уточнения сделаны Марией Васильевной Кузнецовой.
Предлагаемая книга в рамках серии «ЖЗЛ» носит в первую очередь популяризаторский характер.
