Кто такой господин лужин
And how we used to whip down those stairs, into the yard, you remember? Ах, как это низко! Петр Петрович почти даже потерялся, особенно в первое мгновение. Не покоробился ли бы оттого, что это уж слишком не монументально и
Соня Мармеладова. Дуня Раскольникова. Катерина Ивановна. Кто в романе Ф. Достоевского «Преступление и наказание» является двойником Раскольникова? Порфирий Петрович. Достоевского «Преступление и наказание» воплощает христианский идеал самопожертвования?
Марфа Петровна Свидригайлова. Где Раскольников прячет награбленное имущество старухи-процентщицы?
Как можно определить жанр романа Ф. Достоевского «Преступление и наказание»? Социально-философский роман. Психологический роман. Социально-бытовой роман. На чем построена теория Раскольникова? На экономических принципах. На идее социальной справедливости. На неравенстве людей. На практическом расчете. Что предпринимает господин Свидригайлов в конце романа?
Кому из героев принадлежат слова " Какой сон видит Раскольников на каторге?
Что явилось причиной преступления Раскольникова? Жажда свободы. Желание самоутверждения. Злость на старуху-процентщицу. Придя домой, я — свидетель тому Андрей Семенович — стал считать деньги и, сосчитав две тысячи триста рублей, спрятал их в бумажник, а бумажник в боковой карман сюртука.
На столе оставалось около пятисот рублей, кредитными билетами, и между ними три билета, во сто рублей каждый. В эту минуту прибыли вы по моему зову — и все время у меня пребывали потом в чрезвычайном смущении, так что даже три раза, среди разговора, вставали и спешили почему-то уйти, хотя разговор наш еще не был окончен. Андрей Семенович может все это засвидетельствовать.
Вероятно, вы сами, мадемуазель, не откажитесь подтвердить и заявить, что призывал я вас, через Андрея Семеновича, единственно для того только, чтобы переговорить с вами о сиротском и беспомощном положении вашей родственницы, Катерины Ивановны к которой я не мог прийти на поминки , и о том, как бы полезно было устроить в ее пользу что-нибудь вроде подписки, лотереи или подобного.
Вы меня благодарили и даже прослезились я рассказываю все так, как было, чтобы, во-первых, напомнить вам, а вовторых, показать вам, что из памяти моей не изгладилась ни малейшая черта. Затем я взял со стола десятирублевый кредитный билет и подал вам, от своего имени, для интересов вашей родственницы и в видах первого вспоможения. Все это видел Андрей Семенович. Затем я вас проводил до дверей, — все в том же, с вашей стороны, смущении, — после чего, оставшись наедине с Андреем Семеновичем и переговорив с ним минут около десяти, Андрей Семенович вышел, я же снова обратился к столу, с лежавшими на нем деньгами, с целью, сосчитав их, отложить, как и предполагал я прежде, особо.
К удивлению моему, одного сторублевого билета, в числе прочих, не оказалось. Извольте же рассудить: заподозрить Андрея Семеновича я уж никак не могу-с; даже предположения стыжусь. Ошибиться в счете я тоже не мог, потому что, за минуту перед вашим приходом, окончив все счеты, я нашел итог верным.
Согласитесь сами, что припоминая ваше смущение, торопливость уйти и то, что вы держали руки, некоторое время, на столе; взяв, наконец, в соображение общественное положение ваше и сопряженные с ним привычки, я, так сказать, с ужасом, и даже против воли моей, принужден был остановиться на подозрении, — конечно, жестоком, но — справедливом-с!
Прибавлю еще и повторю, что, несмотря на всю мою очевидную уверенность, понимаю, что все-таки, в теперешнем обвинении моем, присутствует некоторый для меня риск. Но, как видите, я не оставил втуне; я восстал и скажу вам отчего: единственно, сударыня, единственно по причине чернейшей неблагодарности вашей! Я же вас приглашаю в интересах беднейшей родственницы вашей, я же предоставляю вам посильное подаяние мое в десять рублей, и вы же, тут же, сейчас же, платите мне за все это подобным поступком!
Нет-с, это уж нехорошо-с! Необходим урок-с. Рассудите же; мало того, как истинный друг ваш, прошу вас ибо лучшего друга не может быть у вас в эту минуту , опомнитесь!
Иначе, буду неумолим! Ну-с, итак? Соня осмотрелась кругом. Все глядели на нее с такими ужасными, строгими, насмешливыми, ненавистными лицами.
Она взглянула на Раскольникова… тот стоял у стены, сложив накрест руки, и огненным взглядом смотрел на нее.
Прошу вас, почтеннейшая Амалия Ивановна, запомнить слова ваши, произнесенные, впрочем, при свидетелях. Вы ее в покраже обвиняете? Это Соню-то? Ах, подлецы, подлецы! Как ты смела брать от него десять рублей! О, глупая!
Подай сюда! Подай сейчас эти десять рублей — вот! И, выхватив у Сони бумажку, Катерина Ивановна скомкала ее в руках и бросила наотмашь прямо в лицо Лужина. Катышек попал в глаз и отскочил на пол. Амалия Ивановна бросилась поднимать деньги. Петр Петрович рассердился.
В дверях, в эту минуту, рядом с Лебезятниковым показалось и еще несколько лиц, между которыми выглядывали и обе приезжие дамы. Это я-то сумасшедшая? Соня, Соня возьмет у него деньги! Это Соня-то воровка! Да она еще тебе даст, дурак! И ты тоже? Ах вы! Да она и из комнаты-то не выходила и, как пришла от тебя, подлеца, тут же рядом подле Родиона Романовича и села!..
Обыщите ее! Коль она никуда не выходила, стало быть, деньги должны быть при ней! Ищи же, ищи, ищи! Только если ты не найдешь, то уж извини, голубчик, ответишь! К государю, к государю, к самому царю побегу, милосердному, в ноги брошусь, сейчас же, сегодня же! Меня пустят! Ты думаешь, не пустят? Врешь, дойду! Это ты на то, что она кроткая, рассчитывал?
Ты на это понадеялся?
Да я, брат, зато бойкая! Ищи же! Ищи, ищи, ну, ищи!! Я слишком вижу, что вы бойкая!.. Это… это… это как же-с?
Пусть, кто хочет, тот и обыскивает! Вот, вот! Смотри, изверг, вот пустой, здесь платок лежал, карман пустой, видишь! Вот другой карман, вот, вот! Видишь, видишь! И Катерина Ивановна не то что вывернула, а так и выхватила оба кармана, один за другим наружу. Но из второго, правого, кармана вдруг выскочила бумажка и, описав в воздухе параболу, упала к ногам Лужина. Это все видели; многие вскрикнули. Петр Петрович нагнулся, взял бумажку двумя пальцами с пола, поднял всем на вид и развернул.
Это был сторублевый кредитный билет, сложенный в восьмую долю. Петр Петрович обвел кругом свою руку, показывая всем билет. Вон с квартир! Полис, полис! Со всех сторон полетели восклицания.
Раскольников молчал, не спуская глаз с Сони, изредка, но быстро переводя их на Лужина. Соня стояла на том же месте, как без памяти: она почти даже не была и удивлена. Вдруг краска залила ей все лицо; она вскрикнула и закрылась руками. Я не брала! Я не знаю! Та схватила ее и крепко прижала к себе, как будто грудью желая защитить ее ото всех. Я не верю! Видишь, я не верю! Да что это за глупые люди!
О господи!
Глупые вы, глупые, — кричала она, обращаясь ко всем, — да вы еще не знаете, не знаете, какое это сердце, какая это девушка! Она возьмет, она! Да она свое последнее платье скинет, продаст, босая пойдет, а вам отдаст, коль вам надо будет, вот она какая!
Она и желтый-то билет получила, потому что мои же дети с голоду пропадали, себя за нас продала!.. Ах, покойник, покойник! Вот тебе поминки! Да защитите же ее, что ж вы стоите все! Родион Романович! Вы-то чего ж не заступитесь?
Вы тоже, что ль верите? Мизинца вы ее не стоите, все, все, все, все! Да защити ж, наконец! Плач бедной, чахоточной, сиротливой Катерины Ивановны произвел, казалось, сильный эффект на публику.
Тут было столько жалкого, столько страдающего в этом искривленном болью, высохшем чахоточном лице, в этих иссохших, запекшихся кровью губах, в этом хрипло кричащем голосе, в этом плаче навзрыд, подобном детскому плачу, в этой доверчивой, детской и вместе с тем отчаянной мольбе защитить, что, казалось, все пожалели несчастную.
По крайней мере, Петр Петрович тотчас же пожалел. Никто не решится вас обвинить в умысле или в соглашении, тем паче что вы же и обнаружили, выворотив карман: стало быть, ничего не предполагали.
Весьма и весьма готов сожалеть, если, так сказать, нищета подвигла и Софью Семеновну, но для чего же, мадемуазель, вы не хотели сознаться? Позора убоялись? Первый шаг? Потерялись, может быть? Дело понятное-с; очень понятное-с… Но, однако, для чего же было пускаться в такие качества! Сожалея и, так сказать, соболезнуя, я, пожалуй, готов простить, даже теперь, несмотря на полученные личные оскорбления.
Да послужит же, мадемуазель, теперешний стыд вам уроком на будущее, — обратился он к Соне, — а я дальнейшее оставлю втуне и, так и быть, прекращаю. Петр Петрович искоса посмотрел на Раскольникова. Взгляды их встретились. Горящий взгляд Раскольникова готов был испепелить его. Между тем Катерина Ивановна, казалось, ничего больше и не слыхала: она обнимала и целовала Соню, как безумная.
Дети тоже обхватили со всех сторон Соню своими ручонками, а Полечка, — не совсем понимавшая, впрочем, в чем дело, - казалось, вся так и утопала в слезах, надрываясь от рыданий и спрятав свое распухшее от плача хорошенькое личико на плече Сони. Петр Петрович даже как будто вздрогнул. Это заметили все. Потом об этом вспоминали. Лебезятников шагнул в комнату. Он был ужасно рассержен. Раскольников так и впился в него глазами, как бы подхватывая и взвешивая каждое слово.
Опять снова воцарилось молчание. Петр Петрович почти даже потерялся, особенно в первое мгновение.
Ах, как это низко! Я все слушал, я нарочно все ждал, чтобы все понять, потому что, признаюсь, даже до сих пор оно не совсем логично… Но для чего вы все это сделали — не понимаю.
Перестанете ли вы говорить вашими вздорными загадками! Или вы, может, выпивши? Я и водки никогда не пью, потому что это не в моих убеждениях! Вообразите, он, он сам, своими собственными руками отдал этот сторублевый билет Софье Семеновне, — я видел, я свидетель, я присягу приму! Он, он! Каким же образом мог я ей передать, после этого? Только я-то, дурак, подумал, что вы из благодеяния подсунули!
В дверях, прощаясь с нею, когда она повернулась и когда вы ей жали одной рукой руку, другою, левой, вы и положили ей тихонько в карман бумажку. Я видел! Вам померещилось… на подслепые глаза. Вы бредите! И хоть я и далеко стоял, но я все, все видел, и хоть от окна действительно трудно разглядеть бумажку, — это вы правду говорите, — но я, по особому случаю, знал наверно, что это именно сторублевый билет, потому что, когда вы стали давать Софье Семеновне десятирублевую бумажку, — я видел сам, — вы тогда же взяли со стола сторублевый билет это я видел, потому что я тогда близко стоял, и так как у меня тотчас явилась одна мысль, то потому я и не забыл, что у вас в руках билет.
Вы его сложили и держали, зажав в руке, все время. Потом я было опять забыл, но когда вы стали вставать, то из правой переложили в левую и чуть не уронили; я тут опять вспомнил, потому что мне тут опять пришла та же мысль, именно, что вы хотите, тихонько от меня, благодеяние ей сделать.
Можете представить, как я стал следить, — ну и увидел, как удалось вам всунуть ей в карман. Я видел, видел, я присягу приму! Лебезятников чуть не задыхался.
Со всех сторон стали раздаваться разнообразные восклицания, всего больше означавшие удивление; но послышались восклицания, принимавшие и грозный тон. Все затеснились к Петру Петровичу. Катерина Ивановна кинулась к Лебезятникову. Я в вас ошиблась! Защитите ее! Один вы за нее! Она сирота, вас бог послал! Андрей Семенович, голубчик, батюшка! Стало быть, я нарочно ей подложил?
