Шишка на затылке экстрасенс, Экстрасенс. Назад в прошлое. Россия 2006 [Валерия Корносенко] (fb2) читать онлайн
А еще все любят доброе, светлое и понятное. Согласие или отказ? Женщины начинают укладываться на тихий час.
Через какое-то время все-таки очнулась, сбросила с себя оцепенение, даже осторожно прильнула к глазку, но на лестничной площадке ожидаемо никого не оказалось. Это не успокоило. К тому моменту, когда способность двигаться вернулась, Диана и сама почувствовала, что за дверью никого нет.
То, что приходило, уже ушло. Но что будет, если оно вернется? И что будет, если в следующий раз она все-таки откроет дверь? Именно с той ночи Диана перестала выходить из дома. До утра не могла уснуть, а когда за окном рассвело, провалилась в долгий глубокий сон без сновидений, после которого жутко болела голова. Вернуться в режим и заставить себя куда-то пойти, хотя бы на привычную тренировку, она пока так и не смогла.
Слонялась по квартире, смотрела в телевизор, где эпизод за эпизодом шел какой-то бесконечно длинный сериал из тех, что она любила, одновременно сидела в телефоне, листая соцсети и читая дурацкие истории.
Питалась запасами из холодильника и кухонных шкафов, новое не заказывала: не хотела открывать дверь даже курьерам, а доставку через окно еще не изобрели. Интересно, если бы Лера не написала, сколько бы она так просидела? Пока не кончились бы продукты? Намеренно вслух и довольно громко. Ты правда хочешь такой быть?
Возможно, разговор на повышенных тонах с собственным отражением — не самый безобидный симптом, но это подействовало. Отражение выразительно помотало головой, а потом улыбнулось. Вышло коряво и неубедительно, но надо же с чего-то начинать.
Приводила себя в порядок Диана по полной программе. Приняла душ, четверть часа полежала с маской, волосы не просто высушила, а даже попыталась уложить, как умела. Немного подумала и сделала макияж, как будто собиралась все же в клуб, а не сидеть дома с подругой, и даже оделась как на выход.
Когда Лера позвонила в дверь, в комнате на столике перед телевизором уже дожидались коробка с пиццей, бутылка вина и миска с попкорном. Это показалось лучшим комплиментом из всех, что она слышала в своей жизни. Одобрила подруга и подготовку к киномарафону. Оказалась при ней и еще одна бутылка вина. К тому же это не один маньяк, их было несколько. А впрочем, ладно, мне все равно.
Но мы будем пить каждый раз, когда кто-нибудь заорет. Так они накидали весьма длинный список, который гарантировал, что уже к середине второй части обе бутылки опустеют, но сегодня Диана не была против.
Напиться дома в компании подруги — может быть, именно это ей нужно было сделать с самого начала? Однако к концу второго фильма они решили, что киномарафон — это все-таки очень скучно, а пятницы созданы для тусовок в клубе.
Выпив с ним кофе и обсудив ближайшие планы, Юля убежала решать какой-то срочный вопрос, а Влад остался предоставлен сам себе. Это было приятное и почти забытое чувство, к которому он пока не мог привыкнуть, — ощущение абсолютной самостоятельности.
Игоря с собой не взял, велел ему пока отдохнуть. Водитель-телохранитель лишь неодобрительно посмотрел в ответ, но спорить не стал. Он не любил тратить лишние слова и, должно быть, как никто радовался тому, что на босса теперь можно просто выразительно смотреть. Владу было интересно идти по берегу Медвежьего озера и глазеть по сторонам сквозь темные стекла очков. Недавно он уже ходил здесь, но тогда воспринимал это место совсем по-другому.
Со слов Юли знал, что озеро почти круглое, что на берегу есть пляж и площадка для загара, куда скоро привезут шезлонги. Был на пристани и даже имел возможность прокатиться на моторной лодке на противоположный берег. Его водили по тропинке к качелям-скамейкам, на одной из которых несколько недель назад убили помощницу Юли. Тогда Влад чувствовал запах воды, земли и трав, слышал щебетание птиц и шелест листьев, но представить себе не мог, как много здесь всего и насколько это красиво.
Даже сквозь темные стекла очков. Он прошел по дорожке через всю приведенную в порядок часть берега, но не остановился, когда облагороженная территория закончилась, хотя дальше идти стало труднее.
Слепым и с тростью он в одиночку точно не рискнул бы прорываться сквозь заросли по тропинкам, которые время от времени терялись в траве, но теперь вполне мог себе это позволить. Довольно быстро Влад добрался до заброшенных, частично разрушенных, частично сгоревших домов, где давно никто не жил, даже бродяги. Задерживаться здесь тоже не стал: его целью было кладбище, расположенное дальше.
Найти его удалось не сразу. Движения загадочных силуэтов — вероятно, заблудившихся на этом свете душ похороненных здесь людей, — он теперь не видел, а заросшие могилы с поваленными крестами и полуразрушенными надгробиями было не так-то легко найти взглядом.
Здесь деревья росли плотнее, их кроны смыкались высоко над головой человека, поэтому света было меньше, а очки Влад решился снять не сразу. Несмотря на густую тень, глазам все равно стало неприятно, появилась слабая резь, но это было вполне терпимо.
Зато теперь он видел лучше и быстрее нашел нужную могилу. Для этого пришлось поглубже зайти в лес, но заблудиться Влад не боялся: отсюда все еще просматривался берег озера. Присев у могилы, которую не так давно раскапывали, чтобы вытащить когда-то спрятанное в ней тело, он осторожно коснулся пальцами символа, начерченного на оборотной стороне сравнительно неплохо сохранившегося надгробия. Две дуги, расположенные одна под другой. Верхняя выгибается вниз, нижняя — вверх. Вертикальная линия пересекает обе дуги по центру, а ее в свою очередь по центру под прямым углом пересекает более короткая.
Все как Юля описывала, примерно так он себе это и представлял, но все равно хотел увидеть. Влад и сам не знал. Он лишь понимал, что этот символ как-то связан с его загадочным исчезновением из номера посреди ночи и необъяснимым прозрением.
Ему нужно узнать, что произошло тогда. Куда и почему он ушел? Или кто-то его забрал? Что за символ нарисовали у него на лбу и для чего? Связано ли это с исчезновением уплотнения в мозге?
Большинство пройденных им врачей сошлись во мнении, что светобоязнь, которая никак не унималась, вызвана страхом. Якобы он боится «пользоваться глазами», как выразился один из них, боится, что снова ослепнет. И Влад не мог отрицать, что такой страх у него есть, но причина повышенной чувствительности должна быть в чем-то другом.
В окружающей его благостной тишине леса, нарушаемой лишь шумом ветра в листве и пением какой-то птицы, внезапно появились посторонние звуки. Треск веток и шорох, как если бы кто-то прорывался сквозь заросли кустов.
У Влада все еще оставался весьма чувствительный слух, что было одной из причин участившихся головных болей: зрение вернулось, но остальные органы чувств продолжали работать так, чтобы компенсировать его отсутствие, и все вместе это перегружало нервную систему. Сейчас новые звуки заставили его встрепенуться, выпрямиться и оглянуться по сторонам в поисках их источника.
Владу показалось, что он увидел, как кто-то торопливо уходит прочь, снова прячась в зарослях. Треск веток и шуршание тоже принялись удаляться. Однако тот двигался весьма проворно, а Влад отчего-то не решился лезть в гущу зарослей. Пока он искал возможность обойти их, звуки смолкли. Влад замер на месте и прислушался, снова внимательно всматриваясь в заросли, но не заметил ни одной подозрительно дрогнувшей веточки.
Влад повернулся и обнаружил среди деревьев маленькую девочку. Лет шести-семи, не больше. Она стояла довольно далеко, частично скрытая высокой травой, низкими ветками деревьев и каким-то кустом.
Но девочка определенно смотрела на него и обращалась к нему. Обескураженный такой внезапной встречей, Влад лишь молча шагнул к девочке, но не успел пройти и трех метров, как со стороны озера послышалось громкое и какое-то тревожное карканье.
Вздрогнув, он повернул голову и обнаружил огромную черную ворону, сидящую на могильном камне. Та смотрела на него круглым глазом, как будто предостерегала от чего-то. Ворон, должно быть. Здесь они водятся? Птица тем временем вспорхнула и унеслась прочь, а Влад снова повернулся к девочке, но той на месте уже не оказалось. Но сколько он ни ходил между деревьями и ни звал, ребенка не нашел. Зато глаза от напряжения разболелись так, что пришлось их закрыть и постоять пару минут, прежде чем открыть снова.
Так и не найдя девочку, он вернулся в гостиницу. Юля освободилась еще через час, но успела лишь пообедать с ним в единственном ресторане гостиницы, после чего поцеловала в щеку, велела не скучать и снова куда-то убежала. Влад только удивленно посмотрел ей вслед. Вот, значит, каково это.
Прежде он был постоянно чем-то занят, а теперь они, очевидно, поменялись ролями. Влад был вынужден признать, что ему эта новая роль не очень-то нравится, зато она заставляла о многом задуматься. После очередного дня, полного забот и беготни, Юля с ног валилась, но сегодня не могла позволить себе быстро поужинать, умыться и заползти под одеяло, как это происходило в последнее время. Нет, она все равно была безумно рада приезду Влада, но перед сном неожиданно ощутила из-за его присутствия смутную тревогу, подкравшуюся совершенно незаметно.
Юля даже не сразу почувствовала неладное. Ополоснулась в душе, как обычно, надела ночную рубашку, смыла макияж, нанесла крем, распустила сколотые на затылке волосы и принялась их расчесывать, хотя обычно вечером этого не делала — ленилась. К утру все равно спутаются. Владу тоже было все равно, как они лежат, поэтому Юля себя не утруждала. Но сегодня рука сама потянулась к расческе. А после, когда рыжевато-каштановые пряди мягкой волной легли на плечи, она принялась рассматривать себя в зеркало, пытаясь отойти подальше, чтобы увидеть побольше.
Как сидит на ней эта ночнушка? Не стоило ли сегодня выбрать что-то более соблазнительное? Все-таки теперь у нее зрячий муж, как у всех….
Это действительно было смешно и глупо, и она это понимала, но никак не могла отделать от легкого волнения. Сразу после того, как Влад прозрел, Юля не думала о таких вещах, была слишком счастлива и вместе с тем сбита с толку.
Теперь же, когда первый шок и восторг улеглись, подняли голову старые страхи. За последние годы Юля стала гораздо увереннее в себе, чему способствовали и стажировки в Испании, где мужчины часто смотрели на нее с восхищением, и возможность выбирать более дорогую одежду, которая почему-то сидела куда лучше, чем та, что она носила раньше, но червячки сомнения ее иногда еще грызли. Обычно это происходило, когда в ее поле зрения попадали по-настоящему красивые женщины.
Или те, кого она таковыми считала. Сегодня «триггером» стала Лилия Нурейтдинова, жена приехавшего на выходные эксперта по сверхъестественному. Ей наверняка было уже хорошо за тридцать, вероятно, даже ближе к сорока, но она выглядела просто восхитительно.
Настолько, что в свои двадцать шесть Юля искренне позавидовала. Стройная, подтянутая блондинка с зелеными глазами, Нурейтдинова не шла, а буквально плыла. Спящую дочь нес на руках ее муж, объемный чемодан достал и катил Игорь, которого Влад отправил на вокзал встретить гостей, а она сама держала в руках только маленькую сумочку. Юля до сих пор не умела ходить с такой, ей все время не хватало места, а Нурейтдиновой хватало.
Было странно, что такая красотка выбрала в мужья человека, на первый взгляд, ничем не примечательного, к тому же по меньшей мере на двадцать лет ее старше.
Но, видимо, в Нурейтдинове все-таки было что-то, показавшееся ей достаточно привлекательным. И все же, выходя из ванной, она пожалела, что не взяла из шкафа большой махровый халат, в который можно было полностью завернуться.
Влад сидел за письменным столом, хотя Юля ожидала увидеть его в кровати. Перед ним стоял ноутбук, экран которого не горел. Сам Влад зажмурился и то поглаживал пальцами переносицу, то растирал ими лоб.
Висящий на стене телевизор тихо бормотал что-то голосами политиков, собравшихся для обсуждения чего-то наверняка очень важного. Я попросил ставить меня в копию всех важных переписок, чтобы оставаться в курсе дел. И на случай, если вдруг понадобится моя помощь. Ничего не развалится, если ты на пару месяцев возьмешь отпуск. Дай себе время. Она наклонилась ниже, обнимая его за шею и прижимаясь щекой к щеке. Почувствовала, как муж улыбнулся, накрывая ее руки своими и легонько поглаживая их.
Уже не помню, как мне удавалось это тогда… Что вообще люди делают, когда не работают? По пути он стянул с себя футболку, снял джинсы и наконец забрался под одеяло.
Она отогнала эту мысль, гася верхний свет и тоже забираясь под одеяло. Прильнула к мужу, поцеловала его в щеку, потом чуть более выразительно — в шею, скользнула ладонью по груди. И тут же добавил: — Но я смертельно устал в поездке, прости. Он быстро поцеловал ее в губы, пожелал спокойной ночи, погасил лампу со своей стороны кровати и закрыл глаза, устраивая голову на подушке. Червячки сомнений моментально ожили и закопошились, но она не дала им шанса начать грызть себе мозг, почти мгновенно провалившись в сон.
Юля и сама устала. День выдался неудачным: Павел Петрович бродил по лесу уже добрых два часа, устал, а объемная корзина для грибов оставалась почти пустой, удалось только слегка прикрыть дно.
К тому же то и дело начинал сыпать мелкий дождь, что еще больше портило настроение. Ему, но не его спутнику: жизнерадостный Джек, помесь лабрадора неизвестно с кем, носился по лесу, то убегая далеко вперед, то значительно отставая, постоянно что-то вынюхивал, метил деревья и время от времени громко гавкал, изо всех сил размахивая хвостом.
Не прошло и десяти минут, как он вышел на поляну, посреди которой стояла открытая и, по всей видимости, пустая палатка. Любопытный Джек моментально сунул в нее нос. Перед палаткой темнело черными влажными углями кострище. Павел Петрович простер над ним руку: ни намека на тепло, огонь здесь погас давно. Как минимум накануне вечером. Тот в ответ только печально посмотрел на него. Может, случилось чего? Как думаешь, найдешь хозяев палатки?
Джек завилял хвостом и принялся бегать кругами, нюхая землю, потом залаял и ломанулся через кусты. Эй, есть здесь кто? Вскоре Джек снова залаял, давая понять, что что-то нашел. Однако это оказались не люди.
Пес стоял над какой-то тряпкой, а едва Павел Петрович появился, заскулил, кинулся к его ногам и прижался, мелко дрожа.
Не хотелось брать грязное в руки. Через секунду он отшатнулся от тряпки, поскольку та оказалась пропитана не грязью, а успевшей потемнеть кровью. Но то, что его добрейшей души пес скалит зубы и захлебывается лаем, уже говорило о многом, поэтому Павел Петрович вытащил из висящей через плечо сумки маленький топорик и снял с лезвия чехол. Неужели на каких-то бедолаг напал дикий зверь? Уж сколько он ходит сюда за грибами, а никогда никого не встречал. Он и топорик-то берет на случай неприятностей с бродячими собаками — отпугивать их от Джека.
Про волков или каких-нибудь кабанов здесь никогда не слышал. Перехватив топорик поудобнее и не выпуская из руки корзину, он продрался через кусты и вышел на еще одну поляну. Та была пуста, но Джек, без особого энтузиазма последовавший за ним, перестал лаять и принялся снова жалобно скулить. Словно в ответ над его головой захлопали крыльями и разом загалдели по меньшей мере пара десятков ворон. Павел Петрович поднял голову, ища птиц взглядом, но уперся им в другое. Страшное зрелище заставило его уронить корзину и попятиться.
Он побежал бы прочь, если бы мог, но его словно чем-то сковало, ему едва удавалось переставлять ноги.
В двух шагах от него обнаружилась маленькая девочка в перепачканной курточке и с растрепавшимися косичками на голове. Помогите мне вернуться домой, пожалуйста…. Украденный ключ Текст. Автор: Лена Обухова. Из серии: Городские легенды 2: Медвежье озеро 2. Первое, что её порадовало, внутри стены были расписаны красивыми картинками: цветочками, грибочками и зверюшками. Повсюду были рассажены мягкие игрушки. Было очень волнительно, она ведь шла на свидание. На самое первое свидание с мужчиной, который с минуты своего рождения был ею безоговорочно любим и бесконечно дорог — со своим внуком.
У входа в отделение интенсивной терапии её уже ждал Андрей. Света на цыпочках осторожно пошла по длинному узкому залу, где лежало семь малышей. Они не издавали почти никаких звуков. Дошла до самой дальней кроватки, обернулась в сторону Андрея, взглядом спрашивая: «Наш?
Сын в подтверждение закивал головой. Перед Светой лежал малюсенький человечек в трикотажном полосатеньком комбинезончике и ярких шерстяных носочках. Кожа у него была очень бледной с желтоватым оттенком. Глазки были прикрыты, и веки изредка вздрагивали. В запястье и в ножку воткнуты иголки, к которым присоединены системы трубок с капельницами. Света машинально пересчитала взглядом все пальчики на руках. Ей в голову пришла совершенно идиотская мысль — зато у него пять пальчиков на каждой руке! Больше она себя подбодрить ничем не могла.
В изголовье кроватки стояла маленькая иконка. Это, конечно, Алиса ее туда поставила. Светлана, не отрываясь, как завороженная, смотрела то на ребенка, то на икону, и как клятву произносила слова, не разжимая губ: «Солнышко, мое любимое! Ты обязательно должен жить! Ты будешь жить! У кошки боли, у собаки боли, у моего родного Ромашечки ничего никогда не боли! Сейчас и потом она готова была принять любую религию, молиться в исступлении любым богам и святым, соблюдать, какие угодно, ритуалы, брать обеты и давать зароки и обещания.
Она готова была сделать все, что возможно и невозможно, хоть умереть на месте, хоть отдать свой собственный мозг. Ей больше жизни, больше воздуха надо было, чтобы этот ребенок жил! Главное, я его, наконец, увидела. Я его люблю, безумно люблю, а остальное — будь, что будет!
Только пусть он живет! Следующую неделю Светлана опять была бабушкой по телефону. Андрей говорил, что ребенок в полусне. Ничего не происходило. Света взяла очередной отпуск за свой счет и часами просиживала за компьютером. Статистика очень скупая. Во всех статьях и докладах, которые ей попадались, отечественные специалисты ссылались на одни и те же источники и цифры. Выборка делалась из 35 новорожденных.
Критическими моментами в жизни ребенка назывались первые сутки после рождения, пятые, потом первый месяц. Далее оценивалось качество жизни — двадцати двух ребятишек, это те, кто выжил. Первоначально ведь их было тридцать пять. Была выведена специальная шкала, по которой в процентном отношении можно было судить о перспективах дальнейшей судьбы малышей на примере этих выживших.
У трех из двадцать двух качество жизни оценивалось как хорошее. Имелись незначительные отклонения от нормы. Остальные дети отставали в развитии, страдали слепотой, глухотой, у большинства наблюдался церебральный паралич и эпилепсия. У Ромашки был шанс оказаться среди выживших! В этой и других статьях по теме оценка качества дальнейшей жизни проводилась с точками наблюдения в три месяца, потом в девять месяцев и потом в год. Это были пронзительные рассказы родителей о своих крохах, которые пришли в этот мир со страшными патологиями.
Родители писали, как в дневнике, что происходит с их детьми, и получали ответы, советы и комментарии от других родителей, которые с этим тоже столкнулись, и продвинулись в борьбе за своих детей чуть дальше.
Или, наоборот, потеряли своих детей. Историй с победными финалами было немного. Бабушка Романа Куликова для себя оптимистично объясняла это тем, что у родителей, дети которых полностью поправились или чувствуют себя намного лучше, нет необходимости, да и особого желания, и времени изливать свои чувства в социальных сетях. Они счастливы и больше не сидят в Интернете, а с утра до ночи занимаются своими едва выкарабкавшимися из лап смерти сыночками и дочками. У Ромашки пока была первая и единственная победа — он все еще жил!
А Свету глубоко потрясли записи на форуме одной неизвестной мамочки, которая полгода вместе с врачами боролась за жизнь своей Анютки. Изо дня в день незнакомые люди давали ей советы и рекомендации, что делать дальше, и куда обращаться. В ответах и комментариях другие родители переживали за ухудшения здоровья малышки и радовались ее маленьким успехам.
Это были старые по времени посты и комментарии, девочка родилась в прошлом году. Света читала все дальше и дальше, страница за страницей, как художественную литературу, судьба девочки захватила с первых сообщений, и не отпускала. Она вместе со всеми глубоко переживала за незнакомую Анютку.
Читала все внимательно, не пропуская ни слова. Как же похожа Анюткина история на трудный путь Ромашки! Тоже родилась недоношенной. Прошу вас, молитесь за нашу доченьку. Сегодня ночью ее унесли ангелы…». Света сразу выключила компьютер и разразилась рыданиями. Она так давно не плакала! Выплескивала из себя все, что накопилось. Игорь из соседней комнаты услышал истерику жены, прибежал, пытался её успокоить и все время спрашивал, что случилось.
Она не могла ему ничего рассказать, а только повторяла, как в бреду:. Ну, конечно, не отдадим! Двухмесячный малыш был транспортирован на реанимобиле через весь город, с севера на юг, и оказался в Первой детской городской больнице на Авангардной улице. Ребенка готовили к операции на головном мозге. На второй день Алису подменил Андрей. На третий день молодые родители и Светлане разрешили побыть с внуком несколько часов. Малыш был все еще подключен к зонду и капельницам, но теперь его можно было погладить и потрогать.
Некоторое время он лежал с открытыми глазами и, как показалось бабушке, внимательно её разглядывал. Потом задремал. И даже тихонько с ним разговаривать. Через пару дней Роману Куликову сделали первую операцию — поставили временный дренаж в сосуде головного мозга. Через двое суток после операции Алиса настояла, чтобы убрали зонд и стала пытаться кормить малыша из рожка.
И скорее всего, в дальнейшем ваш мальчик не сможет обходиться без зонда, без газоотводных трубочек и клизмочек. Перистальтику в его ситуации запустить практически нереально, ваша сопутствующая проблема — некроз кишечника.
Сначала частичный, он уже и сейчас есть, виден на УЗИ, а со временем, может быть, и полный. Неожиданно Ромашка не только захватил ротиком рожок, но и медленно, с усилием и большими паузами, стал сосать его содержимое.
Это была первая значительная победа. Если не считать, что он все еще жил. А то ребенок умрет с голоду! А потом опять попробовать рожок? Примерно через неделю, увеличивая по капле в день содержимое рожка, стало возможным отказаться от «питательной» капельницы. Правда, оставались еще капельницы с лекарствами и антибиотиками. Но мешающий общению зонд был преодолен, и рот ребенка был свободен для крика, улыбки и других эмоций. Так как накормить малыша было непросто, и Ромашка часто срыгивал, он практически не набирал в весе.
К тому же ребенок стал мучиться от болей в животике, свойственным, впрочем, всем малышам, а, возможно, еще и от головных болей. Как назло, у Алисы совсем пропало грудное молоко. Она мужественно сцеживалась почти два с половиной месяца, а молоко ушло в самый ответственный и неподходящий момент. Ребенка надо было кормить искусственной смесью, и пришлось тщательно ее подбирать.
Несмотря на дренаж для мозга, торчавший шишкой из головы ребенка, гидроцефалия не отступала. Про шишку врачи говорили, что это не страшно, в принципе так и должно быть. Плохо было то, что, по показаниям УЗИ, раздувалось в размерах и достигло критического размера второе полушарие мозга, где не было дренажа.
Ребенок то был крайне вялым, и иногда, особенно по ночам, кричал от боли. Сомов принял решение оперировать второй раз — ставить временный дренаж на другое полушарие. Как и первая операция, это вторжение в мозг ребенка сопровождалось болезненными процедурами. Перед операцией малышу делали переливание крови и опять подключили зонд.
Вторая операция проводилась также под общим наркозом, и Ромашка два дня приходил в себя после дренирования, оставаясь в реанимации. Теперь у малыша образовалась вторая, ассиметричная первой, шишка на голове.
Потом, спустя еще пару недель, была третья нейрохирургическая операция. Сомов очень надеялся, что временные системы дренирования позволят восстановить систему мозгового кровообращения.
Но размеры частей мозга, определяемые по УЗИ, предательски продолжали увеличиваться. Открыли дверцу, посмотрели, что там не на месте, поправили, что увидели, закрыли дверцу. Ничего там толком не видно и не понятно.
Как будет, так и будет. Может так случиться, что мы с вами уже достигли потолка. И это наш с вами максимальный успех. С которым придется смириться. Да, есть узи, где можно определить те или иные размеры частей мозга.
Есть, конечно, отработанные методики шунтирования, стентирования, дренажа, других хирургических манипуляций. Но нет двух одинаковых детей и ситуаций. Никогда неизвестно, как поведет себя в дальнейшем человеческий мозг. И больной, и здоровый. Поверьте, для меня это тоже загадка! Чем больше оперирую, тем больше понимаю, сколько там неожиданностей, странностей и тайн. Никогда не теряйте надежды! И медицина развивается, и фармакология. И Бог помогает, если уж всем остальным помочь не под силу!
Делай, что должно! И будь, что будет! В перерывах между операциями Роман Куликов пытался «развиваться». Он пробовал улыбаться, переворачиваться с живота на бок и даже на спину. Мешали трубки и капельницы. Малыш изучал игрушки, подвешенные над его кроваткой, и даже силился потрогать их руками.
Всем так хотели вынести его погулять, показать ему мир, хотя бы на уровне больничного двора, искупать его, наконец! Ребенку было уже больше трех месяцев, а он ни разу не мылся в ванночке.
Его пару раз в день подмывали под струей воды в больничном умывальнике и при смене подгузников обтирали гигиеническими салфетками. Света ездила в больницу к внуку примерно один раз в четыре дня. Дорога на автомобиле от её дома в северном Приморском районе и до Авангардной улицы, расположенной практически на самом юге, занимала около полутора часов и пролегала через центр города.
Она так давно жила в Петербурге, что, кажется, жила здесь всегда. Даже, когда еще не родилась. Потому что здесь жили бабушки и дедушки, прабабушки и прадедушки. И пусть гости города, особенно иностранцы, восхищаются красотами петербургской архитектуры, очаровываются мостами, набережными и видами на Неву, для неё с годами сформировалось другое восприятие этого бесспорно красивого и любимого города.
Да, это её родной и любимый город! Петербург — жестокий, суровый и бескомпромиссный, никогда никого не спасет и не защитит. Будет холодно созерцать сам себя, монументальный и изысканный, равнодушный к непреувеличенным людским трагедиям и бедам помельче.
Кто из великих и знаменитых был счастлив в этом городе? Шевченко, Достоевский? Российские императоры? А трагедия блокадного Ленинграда. Когда сотни тысяч людей, бесконечно преданных своему городу и безоговорочно любящих его, умирали от голода и холода в его убогих коммуналках, просторных отдельных квартирах, на улицах и площадях.
Многие ли стали счастливы после той ужасной войны? Вспоминается, как травили Даниила Хармса, Иосифа Бродского. Как был недооценен Сергей Довлатов. В извечном сравнении Москвы и Петербурга, Москва выглядит честнее — она сразу предупреждает, что «слезам не верит» и не обещает никаких иллюзий. Петербург сначала очаровывает, влюбляет и расслабляет — зато потом в декорациях красивого города острее ощущаешь все свои драмы. В предшествующее поездкам на Авангардную улицу десятилетие Света редко выбиралась через центр в южную часть города.
И теперь, проезжая по районам, в которых давно не бывала, каждый раз испытывала щемящую грусть. Обрывки воспоминаний, и все они, так или иначе, связаны с потерями. Вот дом на Фонтанке, за Гознаком, здесь жил мамин брат — дядя Юра. Потаповы часто бывали у него в гостях. Дядя Юра был подводником, а, когда вышел на пенсию, стал потихоньку спиваться.
Похоронил жену. И сам прожил после этого не дольше, чем три месяца. Его тоже больше нет. В Автово получил первую в своей жизни отдельную квартиру мамин двоюродный брат. Знаменитый яхтсмен, чемпион. Непревзойденный мастер по пошиву парусов. Он с экипажем своей крейсерской яхты сотни раз участвовал в неимоверно сложных парусных регатах, не раз попадал в шторм и рисковал жизнью. А смерть подстерегла его в обычном микроавтобусе.
При выезде с проселочной дороги на Петергофское шоссе их микроавтобус протаранил грузовик. Здесь в одной из «хрущевок», которые, наверное, никогда не снесут, сколько бы не придумывали жилищных программ, живут Светины одноклассники — Рита и Леша. Точнее, сейчас живет только Рита с уже взрослыми детьми.
Леша не дожил даже до сорока лет — не выдержало сердце. И он не единственный из класса, кого больше нет. Заготовила привычные бодрые поздравления с юмором и прибаутками.
На другом конце взяли трубку. Света спросила: «Привет! С Новым годом! Раф, это ты? Теперь это мой номер! Раф умер…». Устойчивое выражение: «Какая нелепая смерть! Разве бывает она вовремя и кстати? Кого бы это не касалось. Про стариков говорят — такой молодец, обидно, несколько месяцев до девяноста или до ста лет не дотянул.
Про молодых — ему бы жить и жить. А потом все внезапно, медленно и почти всегда нелепо уходят… Простые люди, везунчики и неудачники, президенты государств и коронованные особы, бомжи, миллионеры и миллиардеры, великие артисты, гениальные ученые и двоечники. Людей очень близких, или которых ты просто знал, что они есть, видел в кино или по телевизору.
Пусть даже вы редко виделись, редко созванивались. Но они были, и ты знал, что в любой момент можешь с ними встретиться, поговорить, а теперь их нет. Школьники и студенты готовятся к экзаменам. Невесты собираются замуж и очень волнуются, как будут выглядеть в этот самый важный для себя день.
Жены в ревности изводят мужей подозрениями. А человека больше нет. И никогда не будет.
